Владимир Бенедиктов
«В музеуме скульптурных произведений»
Ага! - Вы здесь, мои возлюбленные боги!
Здорово, старики - сатиры козлогноги
И нимфы юные! Виновник нежных мук -
Амур - мальчишка, здесь, прищурясь, держит лук
И верною стрелой мне прямо в сердце метит,
Да нет, брат, опоздал: грудь каменную встретит
Стрела твоя; шалишь!.. над сердцем старика
Бессильна власть твоя. Смеюсь исподтишка
Коварным замыслам. - А, это ты Венера!
Какая стройность форм, гармония и мера!
Из рук божественных одною грудь прикрыв,
Другую наискось в полтела опустив,
Стоишь, богиня, ты - светла, лунообразна;
И дышишь в мраморе всей роскошью соблазна;
А там - в углу, в тени - полуземной урод
Любуется тобой, скривив беззубый рот,
А позади тебя, с подглядкой плутоватой,
Присел на корточки - повеса - фавн мохнатый.
А тут крылатые, в гирлянду сплетены
Малютки, мальчики, плутишки, шалуны:
Побочные сынки! прелюбодейства крошки!
Ручонки пухлые и скрюченные ножки,
Заброшенные вверх. - Задумчиво поник
Здесь целомудрия богини важный лик;
Смотрю и думаю, - и все сомненья боле:
Не зависть ли уж тут! Не девство поневоле!
Вот нимфы разные от пиндовых вершин:
Та выгнутой рукой склоняет свой кувшин
И льет незримою, божественную влагу;
Та силится бежать - и замерла - ни шагу!
Страсть догнала ее... Противиться нельзя!
Покровы падают с плеча ее скользя,
И разъясняются последние загадки, -
И мягки, нежны так одежд упавших складки,
Что ощупью рукой проверить я хочу,
Не горный ли виссон перстами захвачу;
Касаюсь: камень, - да!.. Нет все еще немножко
Сомнительно. - А как прелестна эта ножка!
Коснулся до нее, да страх меня берет...
Вот - вижу - Геркулес! Надулись мышцы, жилы;
Подъята палица... Я трус; громадной силы
Боюсь: я тощ и слаб - итак, прощай, силач,
Рази немейских львов! А я вприпрыжку, вскачь
Спешу к другим. Прощай! - А! Вот где, вот приманка!..
Сладчайшим, крепким сном покоится вакханка;
Под тяжесть головы, сронившей вязь венка,
В упругой полноте закинута рука;
В разбросе волосы объемлют выгиб шеи
И падают на грудь, как вьющиеся змеи;
Как в чувственности здесь ваятель стал высок!
Мне в мраморе сквозит и кровь, и гроздий сок.
А вот стоят в кусках, но и в кусках велики,
Священной пылью лет подернуты антики:
Привет вам, ветхие! - Кто ж это, кто такой
Стоит без головы, с отшибленной рукой?
У тех чуть держатся отшибленный ноги;
Там - только торс один. Изломанные боги!
Мы сходны участью: я тоже изможден,
Расшиблен страстию и в членах поврежден;
Но есть и разница великая меж нами:
Все восхищаются и в переломке вами,
Тогда как мне, - Увы! - сужден другой удел:
Не любовались мной, когда я был и цел.
И ты, Юпитер, здесь. Проказник! Шут потешник!
Здорово, старый бог! Здорово, старый грешник!
Здорово, старый чорт! - Ишь как еще могуч
Старинный двигатель молниеносных туч!
Охотник лакомый, до этих нимф прелестных!
Любил земное ты и в существах небесных.
Досель еще на них ты мечешь жадный взгляд.
Я знаю: ты во всех был превращаться рад
Для милых - в лебедя, что верно, помнит Леда,
Где надо - в юношу, в орла - для Ганимеда,
И высунув рога и утучнив бока,
Влюбленный ты мычал и в образе быка;
Бесстыдник! Посмотри: один сатир нескрытно
Смеется над тобой так сладко, аппетитно
(Забыто, что в руках властителя - гроза),
Смеется он; его прищурились глаза,
И расплылись черты так влажно, шаловливо,
В морщинке каждой смех гнездится так игриво,
Что каждый раз, к нему едва оборочусь, -
Я громко, от души, невольно засмеюсь.
Но - мне пора домой; устал я ноют ноги...
Как с вами весело, о мраморные боги!
|
|
