Денис Давыдов
«Договоры»
Довольно… я решён: люблю тебя… люблю.
Давно признанию удобный миг ловлю,
И с уст трепещущих слететь оно готово.
Но взглянешь ты — смущаюсь я
И в сердце робкое скрываю от себя
Всё бытиё моё вмещающее слово.
Бегу тебя… вотще!.. полна
Безумная душа тобою,
В мечтах бессонницы и в жарких грёзах сна,
Неотразимая! ты всюду предо мною.
Прилично ль это мне? — Прошла, прошла пора
Тревожным радостям и бурным наслажденьям,
Потухла в сумраке весны моей заря;
Напрасно предаюсь привычным заблужденьям,
Напрасно! — мне ль тебя любить?
Мне ль сердце юное к взаимности склонить?
Увы, не в сединах сердца обворожаешь!
Всё правда!.. но вчера… ты знаешь…
Могу ли позабыть наш тайный разговор!
Ты резвостью мила; но вздох, но томный взор,
Но что задумчивость твоя мне обещают?
Сказать ли всё тебе? Уж в свете примечают,
Что ты не так резва, беспечна и меня
Безмолвно слушаешь. Вчера рука твоя
Моей не покидала.
Она в руке моей горела, трепетала,
И ты глядела — на кого?
Глядела на меня, меня лишь одного…
Я видел всё… да, я любим тобою!
Как выражу восторг я сердца моего?
Теперь заранее нам должно меж собою
Согласно начертать сердечный договор;
Мы тем предупредим семейственный раздор,
Неудовольствия и неизбежны споры.
Вот первая статья:
Мы будем жить одни, глаз на глаз, ты да я.
Здесь тьма насмешников, которых разговоры
Кипят злословием; ехидных языков
Я, право, не боюсь; но модных болтунов,
Кудрявых волокит, с лорнетами, с хлыстами,
С очками на носу, с надутыми брыжами —
Как можно принимать? — Нет, без обиняков,
Нет, нет, решительно: отказ им невозвратный!
И для чего нам свет и чопорный и знатный,
Рой обожателей и шайка сорванцов?
К чему, скажи ты мне, менять нам тихий кров
И мирную любви обитель
На шумный маскарад нахалов и шутов?
Бог с ними! что до них! я обществ не любитель
И враг любезникам. Могу ль переносить
И угождения, и в дружбе уверенья
Вертлявых шаркунов? Имеешь позволенье
Раз в месяц… два раза — принять и угостить
Мне с детства моего знакомого соседа
Семидесяти лет. О, как его беседа
Полезна для души! Какой он явный враг
Всем ветреным забавам, развлеченьям,
Пирам, и праздникам, и светским угожденьям.
Итак, мой сделан первый шаг,
И первая статья написана. Вторая:
Прошу театр не посещать.
Но это — жертва не большая:
Ах, нам ли время убивать,
За наслаждением искусственным стремиться?
Миг дорог для любви! Мой друг, мой юный друг,
Минута праздная чем может наградиться?
К тому ж что видим мы в театрах? — Малый круг
Разумных критиков, а прочие — зеваки,
Глупцы, насмешники, невежды, забияки.
Открылся занавес: неистовый герой
Завоет на стихах и в бешенстве жеманном
Дрожащую княжну дрожащею рукой
Ударит невпопад кинжалом деревянным;
Иль, небу и земле отмщением грозя,
Пронзает грудь свою и, выпуча глаза,
Весь в клюквенном соку, кобенясь, умирает…
И ужинать домой с княжною уезжает.
Комедия тебя неужто веселит?
Чему учиться в ней? — лукавствовать, смеяться
Над добрыми людьми? Но можно ль забавляться
Несчастьем ближнего? — Там старичок смешит,
Что поздно полюбил, — но кто повелевает
Волнением страстей? Там мужа наряжает
Причёской модною прелестная жена —
И муж бодается; насмешка не одна
Язвит любовников ревнивых!..
Что тут весёлого? — К тому ж не вижу ль я
Опять соборища слепцов многоречивых!
Куда деваться мне? куда укрыть тебя
От жадных взглядов их и уст медоточивых?
Уж вот они, — шумят! Уж в ложе, — Боже мой!..
Уж пять наездников меж мною и тобой…
И вот ещё один теснится с извиненьем…
И я у притолки! — Любезные слова
Их слушать осуждён с досадой, с нетерпеньем…
Молчу! Что делать мне? — Супружние права
Теряют действие в собраньях многолюдных.
Но зрелищу конец, и мы идём с толпой
К подъезду… ах, и тут не легче жребий мой:
И тут я сволочью нахалов безрассудных
Затолкан до смерти! Они спешат, летят,
Усердствуют тебе и руку предлагают…
Возможно ль отказать? Учтивость, говорят,
Отказам первый враг. Глаза мои теряют
Тебя средь моря шуб, капотов, сертуков,
И шляп с султанами, и шапок, и чепцов!
Не черти ли назло мне путь пересекают,
Везде препятствия! — и я один брожу…
Нет, именем любви тебя прошу
Забыть навек театр, любви моей опасный!
Не всё, не всё ещё: танцуешь ты прекрасно,
Я знаю; но тебе на балах не бывать.
Как, будешь ты на бал заране наряжаться,
С намереньем приготовляться,
Чтоб нравиться другим, прельщать, обворожать?..
Так, стало, для других и локоны волнисты
Завьются? Для других и яхонты огнисты,
Алмазы яркие зажгутся в волосах,
Всё это для других? — И в золоте, в лучах,
Богиня празднества, кадимая жрецами
И упоённая мольбами и хвалами,
Из жалости одной взор бросишь на того,
Кто более всех любит и кого
Ты не нарядами, не блеском привлекаешь,
Но сердцем, но умом, но скромностью пленяешь!..
Но вальсы начались. На вальс тебя просить
Подходит юноша. Он, с видом боязливым,
Бродящим взором, торопливым,
Окинул общество и взор остановить
Решился на тебе… И кто не восхитится,
Увидевши тебя! Уж он с тобой вертится…
Злодей! Уж он, обняв твой гибкий, стройный стан,
Летает… до полу из милости касаясь,
И ты лицо с лицом!.. А я?.. я, разрываясь,
Опять у притолки! А я? Опять в обман
Попался! Думал быть с тобою неразлучен,
Ждал удовольствия — теперь несносен, скучен,
В отчаянье, взбешён! — Но вальса вихрь утих,
И ты спешишь ко мне, чтоб перевесть дыханье, —
Я ожил, я забыл и горе и страданье,
Но, ах, надолго ли? — Рой франтов молодых
В погоне за тобой, и ты с одним из них —
Прекраснейшим, любезнейшим… Нет, полно!
Нет, балы позабудь!.. Утешь меня!.. Довольно
Измучен уже я одной мечтой моей!
Для рассудительных, бесчувственных людей
Я странен, может быть? Что ж делать, друг мой милый,
Могу ли быть тебе несносен оттого?
Не я виновен в том. Я сердца моего
Могу ль избавиться? Какою силой
Дам чувства новые ему?
Мне скажут: я тебя на скуку осуждаю,
Твой дом — в безлюдную тюрьму,
Столицу — в монастырь пустынный обращаю…
О нет! я сам хочу, чтоб всюду за тобой
Утехи, радости стремилися толпой…
Но я покой люблю, но скромность обожаю…
И потому тебя в деревню призываю.
Огромны здания не нужны нам с тобой:
Чертог, украшенный искусною рукой,
Очаровательный, чудесный,
Не так мне нравится, как сельский домик тесный,
Но светлый и простой; я тесноту люблю:
Боюсь далёко жить от той, с кем жизнь делю!
В одной же горнице кто шепчет, кто вздыхает,
Кто стукнет, заскрыпит, на цыпочках ступает, —
Я вижу, слышу, знаю всё —
И сердце оттого спокойнее моё.
Чего ещё желать блаженства к дополненью?
Во вкусе английском, простом,
Я рощу насажу, она окружит дом,
Пустыню оживит, даст пищу размышленью;
Вдоль рощи побежит струистый ручеёк;
Там ивы гибкие беседкою сплетутся;
Берёзы над скамьёй, развесившись, нагнутся;
Там мшистый, тёмный грот, там светленький лужок.
И даже огород приманит нас порою
Своей роскошною и скромной простотою.
Мы будем счастливы природой и собой!
Недалеко межа пустынников владенью…
Но сколько места в нём живому наслажденью!
Бог с ними, с благами роскошных гордецов!
Им мир и блеск мирской — нам угол и любовь.
Друзья, товарищи трудов моих смиренных —
Кто будут? Жители села с простым умом;
Ум стоит остроты: в невежестве своём
Они почтеннее людей высокомерных,
Которых называть опасно… Замолчу!..
Итак, с тобою я в деревню полечу,
Забывши светские печальные забавы,
И общежитие, и модные уставы.
О, сколько радости нас ожидает там!
Скитаться будем мы по рощам, по горам,
Куда глаза глядят… Но только всё со мною,
Не разлучаяся, рука с рукою.
Найдём красивый вид; мы, восхищаясь им,
Приостановимся и взоры усладим,
И сердце сладкими наполнится мечтами…
Но вечереет день, уж солнце за горами,
И сумрак стелется; мы тихою стопой
Идём, задумавшись, с растроганной душой,
Спокойны, счастливы. Деревню переходим,
Но мимо хижины убогой не проходим;
Там скорбь безмолвную ты в рубище найдёшь…
Смотри: мать бледная с детьми к тебе теснится;
Ты всем несчастным друг, ты помощь им даёшь,
И жаркая слеза из глаз твоих катится.
Так дни проводишь ты. Там щедрою рукой
Даришь приданое невесте молодой;
Там старца дряхлого ты лета уважаешь:
Почётную скамью на свадьбе уступаешь;
И в скромном платьице, без вычурных чудес,
Ты всем являешься посланницей небес.
Так в радостях любви мы дней не замечаем,
Так жизнь летящую в блаженство обращаем.
Ратификации трактату моему
Я с нетерпеньем жду. Доверься своему
Ты другу — подпиши статьи первоначальны;
Доволен будет он. Со временем ему
Осенни вечера, мечты, прогулки дальны —
Внушат важнейшие. Придёт счастливый час —
И тайные статьи явятся напоказ.
|
|
