Генрих Гейне
«Торжественная кантата»
Беер-Меер! Кто кричит?
Меер-Беер! Где горит?
Неужели это роды?
Чудеса! Игра природы!
Он рожает, спору нет!
Се мессия к нам грядет!
Просчиталась вражья свора, —
После долгого запора
Наш мессия, наш кумир
Шлет «Пророка» в бренный мир.
Да, и это вам не шутки,
Не писак журнальных утки, —
Искус долгий завершился,
Мощный гений разрешился.
Потом творческим покрыт,
Славный роженик лежит
И умильно бога славит.
Гуэн герою грелки ставит
На живот, обвисший вдруг,
Словно выпитый бурдюк.
Пуст и тих родильный дом.
Но внезапно — трубный гром,
Гул литавр и дробь трещоток,
И в двенадцать тысяч глоток
(Кое-кто оплачен здесь)
Возопил Израиль днесь:
«Слава, наш великий гений,
Кончен срок твоих мучений,
Драгоценный Беер-Мер!
Несравненный Меер-Бер!
Ты, намучившись жестоко,
Произвел на свет «Пророка».
Хор пропел, и тут один
Выступает господин,
Некий Брандус по прозванью,
Он издатель по призванью,
С виду скромен, прям и прост
(Хоть ему один прохвост,
Крысолов небезызвестный,
Преподал в игре совместной
Весь издательский устав),
И, пред гением представ,
Словно Мариам в день победы
(Это помнят наши деды),
В бубен бьет он и поет:
«Вдохновенья горький пот
Мы упорно, бережливо,
Миоготрудно, терпеливо,
Год за годом, день за днем
Собирали в водоем,
И теперь — открыты шлюзы,
Час настал — ликуйте, музы!
Полноводен и широк,
Мощный ринулся поток,
По значенью и по рангу
Равный Тигру или Гангу,
Где под пальмой в час заката
Резво плещутся слонята;
Бурный, словно Рейн кипучий
Под шафхаузенской кручей,
Где, глазея, мочит брюки
Студиозус, жрец науки;
Равный Висле, где под ивой,
Песней тешась горделивой,
Вшей надменный шляхтич давит
И геройство Польши славит.
Да, твои глубоки воды,
Словно хлябь, где в оны годы
Потопил всевышний тьмы
Египтян, меж тем как мы
Бодро шли по дну сухие.
О, величие стихии!
Где найдется в целом мире
Водный опус глубже, шире?
Он прекрасен, поэтичен,
Патетичен, титаничен,
Как природа, как создатель!
Я — ура! — его издатель!»
Эпилог торжественной кантаты в честь
maestro celcbenimo fiascomo1
Я слышал от негров, что если на льва
Хандра нападет, заболит голова, —
Чтоб избежать обостреыья припадка,
Он должен мартышку сожрать без остатка:
Я, правда, не лев, не помазан на царство
Но я в негритянское верю лекарство.
Я написал эти несколько строф —
И, видите, снова и бодр и здоров.
|
|
