Иван Козлов
поэма
«Безумная»
Русская повесть
Москва, Москва, где радости и горе
Мой юный дух, пылая, обнимал, -
Где жизнь мою, как в непогоду море,
Мятеж страстей так часто волновал!
Ты - колыбель моих воспоминаний,
Сердечных дум и дерзких упований!
О, сколько их увяло, не сбылось!
Но хоть тогда и много туч неслось, -
Отважный взор не устрашен был мглою,
И вдалеке мелькающей звездою
Пленялся я: во тме - она одна
Светила мне; но так мила, ясна,
Она меле туч так радостно играла,
Надеждою, любовью мне сияла!
Шуми же ветр, тмись небо, вой гроза:
В очах, в душе - звезды моей краса!
И мой удел, с надеждами, с мечтами,
С веселыми и горестными днями,
По сердцу мне; он мне не утаил
Душевных тайн, и я недаром жил.
Туч грозных мрак, румяной блеск денницы
Знакомы мне, и отзыв их живой
То ужас льет, как в ночь протяжный вой
Далеких бурь, то нежный звук цевницы
Пред ним ничто. Я снова, если б мог,
Искать бы стал тех пламенных тревог,
В которых всё земное нам милее,
Небесное и ближе, и святее!
Стремлю назад, вздыхая, томный взор,
Но в нем Москва - привет, а не укор.
Бывало, я в лесу уединенном,
Где Кунцово на холме возвышенном
Задумчивой пленяет красотой,
Брожу один вечернею зарей;
Москва-река там с синими волнами;
В тени берез, мене дикими кустами,
Шумя, блестит и прихотей полна:
То скрылась вдруг, то вдруг опять видна;
Зеленый луг и роща за рекою;
Вдали вид сел, полуодетых тмою,
Манили взор, - и сладостной мечте
Вдавался я в сердечной простоте:
"О, если б здесь она, мой друг прелестный,
Кем для меня всё дышит в поднебесной,
Таясь от всех в беспечной тишине,
Прекрасный сон! была подругой мне!
Деревня, сад, любовь, уединенье
И божье с ней и в ней благословенье -
Во всем она!" - И месяц уж всходил,
А я в лесу, забыв часы, бродил,
И с ним тогда прощался поневоле,
Как мрак ночной ложился в тихом поле.
Иду - ко мне из сел летит порой
То звук рожка, то песни плясовой:
Я оживлен веселыми мечтами!
Но, проходя кладбище под Филями,
Случалось мне - внезапно я смущен:
Над свежею могилой, слышу стон, -
И я, крестясь, задумаюсь уныло...
И пламенней люблю что сердцу мило!
Но уж прошел я поле и погост,
Дрожит вдали Дорогомилов мост,
Бегу к нему, надеждою томимый;
Спешу пройти по улице любимой:
Там, может быть, теперь пред тихим сном
Она сидит, в раздумье, под окном.
Но хоть один огонь меж ставней блещет,
Всё счастлив я, - и сердце затрепещет!
Нет! тайну чувств, несметных сердца дум,
Их чудный мир постичь не может ум.
Мечта сбылась. Меня любила радость,
Священный жар мою лелеял младость;
Хоть жизнь моя утрачена в страстях
И божий свет померк в моих очах,
Но я стеснен, а не убит судьбою -
Моя жена, и сын, и дочь со мною!
Мой дух кипит, моя не стынет кровь,
По-прежнему я верую в любовь...
Так видим мы: покинув мать родную,
Мечтатель-сын летит в страну чужую,
Где буря ждет, печаль, тоска крушат -
Быть может, сам он, дерзкий, виноват,
Но он - ее; то ж сердце в нем пылает,
И мать в слезах страдальца обнимает.
Москва! с тобой давно расстался я,
Но я твой сын - родная ты моя!
30 сентября 1830
Санкт-Петербург
1
Когда дорогою большою
Проезжий встретится со мною
И колокольчик прозвенит,
Всегда в мое воображенье
Он бросит тайное смущенье
И как-то сердце мне стеснит.
Напоминают эти звуки
Обман надежд, печаль разлуки:
Быть может, страждущую мать
Любимый сын спешит обнять -
Увы! застанет ли родную?
Платя, быть может, чести дань,
Жену покинув молодую,
Влюбленный муж летит на брань;
Сомненье дух его волнует-
Кто любит страстно, тот ревнует.
Так, углублен, в моих мечтах,
Под буркой я лежал в санях;
И, снег копытами взвевая,
Неслася тройка удалая,
И мой ямщик унывно пел,
И колокольчик мой звенел.
2
Уж ночь морозная настала;
Ямщик коней легонько гнал,
И подрезь по снегу визжала,
А я под песнею дремал.
Вдруг бег коней остановился,
Открылся взор усталый мой, -
Гляжу: стоим; ямщик крестился:
Зажглося небо надо мной,
Горит кровавою зарей;
Волнуясь, север пламенеет,
То весь багровый, то бледнеет,
И море зыбкого огня
Готово хлынуть на меня.
Холодным блеском рдяной ночи
Невольно ужаснулись очи;
Клубясь в сверкающих волнах,
Столбы багряные явились,
То расходились, то сходились,
Сливались, таяли в лучах
Иль, рассылался, дымились;
И зарево с высот небес
Сиянье странное бросало
На снежный дол, на ближний лес;
Оно таинственно мерцало;
Пушистый иней вкруг ветвей
Берез высоких, сосн косматых
Трепещет в искрах красноватых;
И снежные ковры полей
Где пожелтели, где алеют;
Везде дрожащий, чудный свет,
Какого днем и ночью нет.
Светло и страшно - лишь темнеют,
Со всех сторон омрачены,
Лесных оврагов глубины.
И в поле только раздается
Звон колокольчика порой,
И тихо из лесу несется
Волков голодных дальный вой.
3
Природа-мать! как ты прекрасна!
О, как всегда, везде, во всем
Мила, прелестна иль ужасна!
Ты явно дышишь божеством!
В красе ли солнце засияет
И светлый мир животворит;
Из туч ли молния сверкает,
Гроза ревет и гром гремит;
Иль ночь нетленными звездами
Усеет небо, как цветами,
И томно нежится луна;
Морская ли кипит волна;
Журчит ли тихо ток сребристый;
Иль Этна бросит сноп огнистый
И вихрит пламень к облакам -
Всё тайну знаменует нам:
Что лишь одно всему душою,
Что правит мира красотою,
Равно как ужасом тревог,
Морями, небом и землею -
Любовь, премудрость, сила - бог!
4
И кони борзые пугливо
Храпят, как будто чуя диво.
Ямщик молчал, смотрел кругом
И молвил мне: "Не пред добром!
Верна примета, не обманет:
Нам черный год, беда нагрянет;
Столбы - к войне, а пламя - мор;
Того гляди, опять набор!"
Напрасно, гнав его сомненье,
Я толковал ему явленье;
Не понял он - как мерзлый пар
Среди снегов родит пожар.
Едва везти меня решился,
Он вожжи взял, перекрестился,
Лениво сел, махнул кнутом
И повторил: "Не пред добром!"
5
И молча он большой дорогой
Меня везет. - Невдалеке
Лежит усадьба на реке.
Вкруг деревянной и убогой
Столетней церкви, меж кустов,
Ряды являются гробов.
Из кольев с ельником ограда
Уж их теснит. Ветха, бедна,
Часовня при пути видна;
В ней тускло светится лампада.
Вблизи костер, дымяся, тлел;
Быть может, путников он грел.
6
Но кто, как тень, как привиденье,
Как полуночное явленье,
Могил таинственный жилец,
На срок отпущенный мертвец, -
Кто там мелькает предо мною?
Освещена ночной зарею,
Зачем, свою покинув сень,
Идет ко мне младая тень?..
Не тень была то гробовая -
Была страдалица младая.
Она догнать меня спешит;
Она рукой к себе манит;
За нами вопль ее несется;
Мой дух смущен, и сердце бьется.
Я удержал моих коней;
Я сам бегу навстречу к ней.
Но, к нам она летя стрелою,
Вдруг неподвижною, немою
Остановилась; тяжкий стон
Возник - и смолк: "Опять не он!"
7
И вне себя она стояла,
Бледна - как майская луна;
И беглый взор кругом бросала,
Тревожной думе предана;
Какой-то грустью безнадежной
Она дышала; сарафан
И мех, накинутый небрежно,
Скрывали грубо легкий стан;
По белому челу бежали
Струи разметанных кудрей
И тмили чудный блеск очей,
И взору дикость придавали;
Слова немели на устах,
И грудь вздымалась, трепетала;
Но вдруг прошел мятежный страх-
И, как в бреду, она сказала:
"Зачем ты, путник, здесь со мной?
Скачи к нему! Когда ж он будет
Опять ко мне? иль мне живой
В могилу лечь? иль он забудет
И темный лес, и час ночной,
И этот перстень золотой?"
8
Я понял всё. У исступленной
Я руку взял, и вместе с ней
К часовне, тускло озаренной,
Пошел, не находя речей.
Мы сели на могильный камень;
Теплей я бедную одел;
Костра оставленного пламень,
Сверкая, нас обоих грел.
И всё, что взоры ни встречали,
Вливало в душу мрак печали:
Она, крушимая тоской,
В безумии любви земной,
И сельский храм, с его гробами,
И блеск, мерцающий над нами,
И тайной дышащая ночь,
Примет народных впечатленья -
Смущало всё; и дум волненья
Был я не в силах превозмочь;
А между тем она сидела
Печально-сумрачна, бледна;
Невнятно, тихо что-то пела;
И, смутных призраков полна,
То робко бросит взор унылый
На снежные вкруг нас могилы,
Начнет молиться и вздохнет;
То взглянет на небо, вздрогнет,
Ко мне от ужаса прижмется, -
И вдруг сквозь слезы улыбнется.
Был дик огонь ее очей;
Но, сердце кровью обливая,
Ее улыбка роковая
Огня их дикого страшней:
Веселый знак дум ясных, чистых,
Улыбка на ее лице;
Она - как из цветов душистых,
Венок на бледном мертвеце.
9
Она молчала - томный ропот
Ума броженье намекал;
Но странный, непонятный шепот
В устах дрожащих замирал.
Она, казалось, устремляла
Всю память сердца к прежним дням,
И вдруг мне руку крепко сжала,
И молвила: "Ты любишь сам:
Ты тронут был тоской моею!
Радушен, добр ты, вижу я,
А добрым не любить нельзя!
Будь счастлив с милою твоею!
Но, путник, ей не измени;
Иль черные настанут дни,
И сердце ум ее встревожит,
И совесть страхи наведет -
И с горя, как моя, быть может,
Ее родимая умрет!"
Тогда кладбище указала
Она мне трепетной рукой
И, запинаясь, продолжала
Рассказ печальный и простой:
"Да! как моя! - Ее убила,
Убила дочь; но мне простила
Моя родная: обо мне
Теперь, в безвестной стороне,
Она всё молится... Ужасно
Мне без нее на свете жить!-
Как без приюта, в день ненастный,
Себя фиалке сохранить?
10
И что? и как? Сама не знаю;
А с той поры, как нет родной,
Творится чудное со мной:
Я небывалое видаю,
И, может быть, одна мечта!
Но и природа уж не та:
Хотелось мне убрать цветами
Родной могилу: что ж? в полях
Ни травки - снег! И я, в слезах,
Бегу к реке, и над волнами
Я вижу лед, - и тайный страх
Кругом меня, как призрак, бродит.
Вот полночь - а не месяц всходит!
Взгляни - пожар на небесах!
11
И всё не так, как было прежде!
Но, путник, ты моей надежде
Не изменишь... Страшней всего
С ним розно жить - пришли его!
Спроси, зачем он любовался
Моей девичьей красотой?
Зачем, жестокий, издевался
Над бесталанной сиротой?
Когда ж настанет день отрадный!
Когда же друг мой ненаглядный
Приедет к нам - и с женихом
Я стану под святым венцом!
По нем, с утра до поздней ночи,
Тоскует сердце; плачут очи.
Он дал мне слово; для чего
Так долго, долго нет его?
Я не хочу тоски умерить:
Беда - мне сердце разуверить!
12
Но быть за ним мне суждено.
На прошлых святках я гадала;
Кольцо под песни вынимала,
И - как по бархату зерно,
Зерно бурмицкое катилось;
Как с алым яхонтом оно,
Катяся, вместе очутилось, -
Мне вышла песня. Также я
На месяц в зеркало смотрела:
Но тмился он, и я робела;
В нем будто черная змея,
Клубясь, к себе меня манила;
Бежать я бросилась домой,
От страха зеркало разбила, -
И кто-то всё гнался за мной!
13
Нет, не венчаться мне! Могила,
Могила ранний мой удел!
Мой светлый призрак улетел,
И смерть меня бы не страшила,
И сладко б я в земле сырой
Уснула, здесь, с моей родной!
Но, путник, как не ужаснуться?
Придет пора нам всем проснуться;
Священник говорит: пойдут
Все из гробов на божий суд!
Как там без друга я предстану?
Меня сожжет моя вина!
Но боле за него страшна
Мне грешных доля. Ни обману,
Ни лести хитрой места нет
В стране святой, где вечный свет.
О, если можно, пусть за друга
Его забытая подруга
Горит одна!.."
14
И дикий взор
Стремился к небу. Страх, укор,
Любовь, молитва в нем пылали;
Но мрак таинственной печали
Исчез , - и с новою мечтой
Она как будто бы очнулась,
Откинув кудри, улыбнулась,
И, с торопливостью живой,
Краснея, шепотом сказала:
"Ты не поверишь, я слыхала
Здесь от одной ворожеи,
Что мертвые гроба свои
В глухую полночь покидают
И всюду бродят и летают.
О! к белокаменной Москве
Тогда б и я, в полночной мгле,
С кладбища к милому носилась,
Не с тем чтоб мне ему пенять,
Не с тем чтоб друга испугать:
Я б в невидимку обратилась,
Дышала б в тишине ночной,
Как ландыш на полях весной;
Я б томным ропотом сказала:
"Не бойся, милый, это я,
Всё неразлучная твоя!" -
И тихо бы являться стала,
Не бледным, страшным мертвецом,
Холодной тенью гробовою,
Но в виде радостном моем,
Собой румяной, молодою
И с темно-русою косою -
Как перед ним я вечерком,
Бывало, пела и плясала
Или тайком к нему бежала
С клубникой, с свежим молоком.
Но если я и за могилой
Гонима тайною судьбой -
Когда забыл меня мой милый
И счастлив он теперь с другой, -
Я б мести ярой предалася,
Взыграло сердце бы мое,
Как острый пламень вкруг нее
Я б трижды, путник, обвилася!.."
15
И голос замер на устах.
Взбунтована мечтой ревнивой,
Она дрожит; в ее очах
Сверкает блеск любви строптивой.
Невольно разделял я с ней
Души угрюмое волненье.
Был страшен мрак ее речей;
Но быстрый призрак прежних дней
Вдруг озарил ее смятенье, -
Так ночью бурною волна
Кипит во мгле и с пеной хлещет;
Проглянет месяц - и она
Опять, мятежная, заблещет.
16
"Но ты жестокою меня
Не называй, о путник! я
Уловкой злою на разлуку
Осуждена, быть может, с ним, -
Пойми ж мой страх и сердца муку!
Он мой, он должен быть моим -
Порука бог! Я не рабою
На труд тяжелый рождена,
Хоть в низкой доле, хоть бедна...
Но то не горе, что судьбою
Родным полям возвращена:
На них цвела я без кручины,
Чиста, как ручеек долины;
Был светел день, отраден сон,
Не знала слез. Явился он:
Пропало всё! Родня, чужие,
Все мне пеняют, все бранят!
Когда б ты знал, что говорят!
Крестьянки грубые, простые
Со мной встречаться не хотят!
17
И правда их: не та я стала,
Какою прежде я была:
Печаль мне на сердце напала,
И тма все думы облегла!
Что вижу я - не замечаю!
Что скажут мне - я забываю!
Мой ум лукавым отравлен!
Мне жизнь мерещится как сон!
Но то, что мне, бывало, милый
Тихонько говорил, - ту речь
Умела я какой-то силой
В туманной памяти сберечь.
Его речам - хоть им не сбыться -
Как в душу мне не зарониться!..
Берет ли смех, томит ли грусть, -
Я всё твержу их наизусть,
И затвердила слово в слово;
И всё мне в них как будто ново.
Там, в роще темной, при луне,
Вот что сказал неверный мне:
"Зачем, в деревне расцветая,
Моя лилея полевая,
Несешь ты нужду и труды?
Мила ты, прелесть молодая,
Светлее утренней звезды!
Не знаю сам, но я тобою,
Прекрасный друг, обворожен!
С тобой не перстнем, а душою,
Моя невеста, обручен!
Люби меня!.." - И я любила!
Забыла я отца и мать;
Девичью совесть погубила,
В Москву хотела с ним бежать;
Но не Москвой с ее весельем
И не жемчужным ожерельем
Меня красавец обольстил.
Скажи: нет, он не изменил?
18
Бывало, только тень ночная
Оденет дальний небосклон,
Замолкнет песня плясовая,
И все пойдут на тихий сон, -
А я, украдкой от родимой,
Бегу одна в лесок любимый.
Но в тот лесок ходила я
Не с тем чтоб слушать соловья,
Не с тем чтоб небом любоваться,
Когда в нем звезды загорятся:
В сени берез, во тме ночей,
Моя звезда, мой соловей -
Всё он один! - И как, бывало,
Как сердце билось, замирало,
Когда, в полночной тишине,
Я жду его, дохнуть не смею.
Дрожу, то вспыхну, то хладею -
И он идет! - И, как во сне,
Исчезло всё! - Стыдом, тоскою
Я с той поры сокрушена;
И все смеются надо мною;
И я - Безумной названа.
Но если б то, что миновалось,
Опять к нам, бедным, возвращалось, -
В груди стеснила б я тоску,
Мой стыд и горе утаила -
И, страх сказать духовнику,
Опять бы в рощу я ходила!"
И, покраснев, она лицо
Рукой стыдливо закрывала
И долго молча целовала
Ее сгубившее кольцо.
19
Но вдруг, окинув беглым взглядом
Дорогу, даль, кладбище, храм, -
Она вздрогнула; слезы градом
Катились по ее щекам,
И буря тайного страданья
Волнует грудь сильней, сильней -
Как будто ангел упованья,
Мелькнув, навек простился с ней.
И молвил я: "Ты убиваешь
Себя напрасною тоской.
Он жив, он будет здесь - с тобой!
О чем же слезы проливаешь?"
20
- "Нет, путник добрый, нет! поверь:
Когда б я знала, что разбойник...
Что прорубь темная... что зверь...
Что нет его... что он покойник...
Так что же? Золотым венцом
Нельзя венчаться с мертвецом, -
Но я бы с ним не разлучилась:
Я б в белый саван нарядилась,
Тихонько в гроб к нему легла -
Навек моим бы назвала!
У бога правда - не земная!
Его закон - любовь святая;
А я без слез не знаю дня.
Отрада сердцу за могилой!
Ты мне сказал, что жив мой милый?
Он жив, хорош - не для меня!
И может быть, давно с другою
Злодей смеется надо мною!
И страшно мне, что, может быть,
Его не стану я любить!
21
На белом свете мне скитаться
Зачем? томиться, горевать,
В укорах совести бояться
То позабыть, что вспоминать
Так мило мне. - Заря ль алеет
На радость всем, - а я проснусь
И жду его - и не дождусь,
И всё кругом меня темнеет;
Ночные ль звезды зажжены,
И томны очи я закрою, -
Но мне и сонной нет покою...
Какая ночь! какие сны!
То на коне его видаю;
Бегу за ним - не догоняю!
То между им и между мной
Овраг с тернистою травой.
Но, путник, ах! всех снов страшнее
Мой вещий, мой последний сон:
Под ивой темной, вижу, он
Со мной один - милей, нежнее,
Нет, никогда он не бывал,
И как божился, как ласкал!
Я в нем жила! я им дышала!
Но, лишь к груди его прижала -
В могилу он столкнул меня, -
И тма кругом! - но зрели очи
Все ужасы подземной ночи.
С тех пор на смерть проснулась я.
Молися, путник!" - и дрожала
Она, как лист, и мрачный яд
Опять затмил бродящий взгляд.
Она внезапно с камня встала
И быстро кинулась в сугроб.
"Я гибну! я горю! - вскричала. -
Он жжет меня, мой душный гроб!"
Я к ней стремлюсь; она трепещет,
Часовню кажет мне рукой,
Где образ девы пресвятой,
Лампадой озаренный, блещет.
"Идти не смею я одна -
Мне кто-то шепчет: ты грешна!"
И пред стеклянными дверями,
Как снег бела и холодна,
Она простерлась со слезами,
Молитва бродит на устах;
Но как ее ни мучил страх,
Как грудь тоскою ни теснилась -
Она, страдалица, молилась,
В тревоге сердца своего,
Не за себя - а за него!
22
Тогда дорожка перед нами
Вдруг осветилась огоньком,
И вот крестьянка с фонарем
Идет поспешными шагами
За поселянкой молодой.
Она страдалицу искала,
Ей погрозила и сказала:
"Поди, Безумная, домой;
Поди скорей!" - и та небрежно
Встает и, голову склоня,
К селу тропинкою прибрежной
Пошла и - скрылась от меня.
23
О, сколько черных дум теснилось
Невольно в грудь! как сердце билось!
"Один позор, - воскликнул я, -
Теперь награда здесь твоя!
И ту, которой дни светлели,
Кто, как младенец в колыбели,
Поверила земной любви, -
Страданью люди обрекли;
За чувство, на небе святое,
Она несет стыда ярмо,
И уж прожгло чело младое
Безумья страшное клеймо!"
24
Но между тем уж исчезало
Мерцанье северных огней,
И небо синее блистало
В полночной красоте своей.
Мелькают звезды, месяц всходит;
Он блеск серебряный наводит
На снег окружный, на леса;
Всё неизменны небеса,
Всё та ж нетленность, та ж краса.
О, если б вы, страстей волненья,
Как метеор, как сновиденья,
Могли следов не оставлять;
А сердце, позабыв мученья,
Для новой жизни расцветать!..
Но вы - ничем не отразимы,
Безжалостны, неукротимы!
Промчитесь вы, когда оно
Уже навек умерщвлено.
Простяся с пышною Москвою,
Чрез то село я проезжал,
Где с поселянкой молодою
Зимой минувшей горевал.
Кладбище было недалеко;
Уж летний вечер пламенел,
И сельский мальчик, черноокой,
В тени берез играл и пел;
Он незабудки с васильками
На свежий дерн, резвясь, бросал
И мне чуть внятными словами
На мой вопрос об ней сказал:
"Ее вот здесь похоронили;
Тужить не велено об ней;
Теперь бедняжке веселей!
Мы, дети, все ее любили.
Она кого-то всё ждала,
Не дождалась - и умерла".
|
|
