Владимир Маяковский
«Москва - Кенигсберг»
Проезжие - прохожих реже.
Еще храпит Москва деляг.
Тверскую жрет,
Тверскую режет
сорокасильный "Каделяк".
Обмахнуло
радиатор
горизонта веером.
- Eins!
zwei!
drei!1 -
Мотора гром.
В небо дверью -
аэродром.
Брик.
Механик.
Ньюбольд.
Пилот.
Вещи.
Всем по пять кило.
Влезли пятеро.
Земля попятилась.
Разбежались дорожки-
ящеры.
Ходынка
накрылась скатертцей.
Красноармейцы,
Ходынкой стоящие,
стоя ж -
назад катятся.
Небо -
не ты ль?..
Звезды -
не вы ль это?!
Мимо звезды
(нельзя без виз)!
Навылет небу,
всему навылет,
пали -
земной
отлетающий низ!
Развернулось солнечное это.
И пошли
часы
необычайниться.
Города,
светящиеся
в облачных просветах.
Птица
догоняет,
не догнала -
тянется...
Ямы воздуха.
С размаха ухаем.
Рядом молния.
Сощурился Ньюбольд
Гром мотора.
В ухе
и над ухом.
Но не раздраженье.
Не боль.
Сердце,
чаще!
Мотору вторь.
Слились сладчайше
я
и мотор:
"Крылья Икар
в скалы низверг,
чтоб воздух-река
тек в Кенигсберг.
От чертежных дел
седел Леонардо,
чтоб я
летел,
куда мне надо.
Калечился Уточкин,
чтоб близко-близко,
от солнца на чуточку,
парить над Двинском.
Рекорд в рекорд
вбивал Горро,
чтобы я
вот -
этой тучей-горой.
Коптел
над "Гномом"
Юнкерс и Дукс,
чтоб спорил
с громом
моторов стук".
Что же -
для того
конец крылам Икариным,
человечество
затем
трудом заводов никло, -
чтобы этакий
Владимир Маяковский,
барином,
Кенигсбергами
распархивался
на каникулы?!
Чтобы этакой
бесхвостой
и бескрылой курице
меж подушками
усесться куце?!
Чтоб кидать,
и не выглядывая из гондолы,
кожуру
колбасную -
на города и долы?!.
Нет!
Вылазьте из гондолы, плечи!
100 зрачков
глазейте в каждый глаз!
Завтрашнее,
послезавтрашнее человечество,
мой
неодолимый
стальнорукий класс, -
я
благодарю тебя
за то,
что ты
в полетах
и меня,
слабейшего,
вковал своим звеном.
Возлагаю
на тебя -
земля труда и пота -
горизонта
огненный венок.
Мы взлетели,
но еще - не слишком.
Если надо
к Марсам
дуги выгнуть -
сделай милость,
дай
отдать
мою жизнишку.
Хочешь,
вниз
с трех тысяч метров
прыгну?!
|
|
