Николай Огарев
«Т. Н. Грановскому»
Твое печальное посланье
Я принял к сердцу, и опять
В святую даль воспоминанья
Я взором начал проникать, -
И стало грустно! Сквозь тумана
Безмолвно прошлое встает;
Больней и глубже сердце жжет
Незатворяемая рана!..
Зачем же скорбь, когда в былом
Так много счастливых мгновений,
И светлых лиц так много в нем,
И задушевных впечатлений,
И свежей жизнь блестит красой -
Цветок под утренней росой?
Иль только знаем в горькой думе
О прошлом мы, что нет его,
Что жизнь все гаже и угрюмей,
И впредь не видим ничего?
Иль все теперь иначе мерим,
И в прежнем счастье, горе тож,
Обидную мы видим ложь
И даже прошлому не верим? -
Мечтаний тщетных грустный ряд,
Надежды, полные измены,
Да скорбных несколько утрат,
Которым больше нет замены, -
Ужель из странствия сего
И все тут - больше ничего?
Ужель и вправду нам осталось
Одно лишь только, чтоб душа
Im Allgemeinen затерялась,
Для жизни личной не дыша?
Чтоб мы бежали ежедневно
От наших чувств, от наших грез,
Воспоминаний или слез,
Ото всего, что задушевно -
Затем, что стали мы стары,
В том, что нам лично, жить устали,
И нас болезненной хандры
Волнуют смутные печали?
Да уж и самый общий мир
Не есть ли с жизнью ложный мир?
Не может быть, мы юны вечно,
И о былом твоя тоска
Не есть нисколько знак предтечный
Увядшей жизни старика.
Нет! скорбь над тяжкою утратой,
О прошлом чувстве, прежних днях, -
Она любовь у нас в душах
К тому, что в жизни было свято.
Когда же значила любовь
Не юность сердца? Из страданий
Для нас спокойно встанет вновь
Чреда надежд и упований!
Мой друг, поверь, они не лгут, -
Нас много светлых ждет минут.
Но ты, в столице философской
Учившись с молодых годов,
Отрекся, может быть, Грановский
От дидактических стихов.
Прости мне их! Я в поученье
Хотел утешить лишь тебя,
Как утешаю сам себя
Среди тяжелого волненья.
Я, может, прав, - да дело в том,
Что жизнь-то мучит, - и жалеешь
Невольно пуще о былом,
Его болезненно лелеешь,
Как мать безумная в слезах
С младенцем мертвым на руках.
Но мне-то что ж тужить так много
О прежнем? Светлого найти
Что я, скажи мне, ради бога,
Могу на пройденном пути?
Что? Дружбу?.. Но она есть вечность;
Она была, она и есть
И не пройдет. Мы вместе несть
Должны всю жизни бесконечность.
Еще я тихим был дитей,
Когда она меня сыскала,
Взяла доверчивой рукой
И приютила, приласкала,
И первый симпатии миг
Навек всю жизнь мою проник.
Из всех же тех, что смертью взяты,
Я только матери моей
Глубоко чувствую утрату,
Хотя не знал ее. Но в ней
Привык я видеть, будто свыше
Мне кто-то смотрит в жизни путь,
И как-то легче дышит грудь,
И скорби делаются тише.
Привык я с мыслию о ней
Соединять еще мечтанье,
Что за пределом жизни сей
Нам будет новое свиданье...
Оно, быть может, неумно,
Да так мне чувствовать дано.
Воспоминанье жизни дальной
Не о любви ль мне шлет печаль,
И стало череды печальной
Ошибок глупых сердцу жаль?
Но укорять себя в забвенье,
Будить отжившую мечту
И видеть прошлых чувств тщету -
Все это, друг мой, оскорбленье.
Кто виноват? Я ль не обрел
Того, чего искал так нежно?
Иль ветрен был и только шел
За ложью прихоти мятежной?
Ужель во мне лишь пышет кровь
И недоступна мне любовь?
О нет! Ошибки, увлеченье -
Во мне нелегкий пыл в крови,
Но задушевное стремленье,
Потребность истинной любви.
Что ж делать?.. Жаль! Случайно рану
То в жизни сердцу нанесло,
Что жизни быть венцом могло...
Но верить я не перестану!
То было суждено судьбой,
Смешно роптанье и бесплодно!
А все же к двери гробовой
Я не приду с душой холодной,
Сомненьям уха не склоню
И веру гордо сохраню.
Но пусть случайных оскорблений
Молчит болезненный язык,
Уж наших светлых отношений
Им не один отравлен миг.
Мне в жизни жаль святых мгновений,
Когда проснулись все мечты,
Так простодушны, так чисты,
Полны надежд и убеждений!
Мне жалко радости былой
И даже прошлых жаль страданий,
Знакомых мест, любимых мной,
И наших кунцевских скитаний,
Да жаль еще мне новых грез
Под склоном трепетных берез.
Все это, друг мой, продолжая, -
Хоть ad absurdum, - наконец,
Я пожалею, умирая,
Что нашей жизни есть конец.
Пусть я брожу как бы усталый,
Пусть мучусь вечною тоской,
Пусть для забвения, друг мой,
Я упиваюся марсалой;
Но я теперь попал на след
И то скажу, что уж уныло
Сказал любимый наш поэт:
Все, что пройдет, то будет мило!
Я в этом тайны, наконец,
Иной не вижу, мой мудрец!
С благоговейною слезою
Благословим мы, что прошло,
И перед урной гробовою
Преклоним скорбное чело;
Но нам не надо падать духом,
Не надо веры в жизнь терять,
И глас грядущего внимать
Доверчивым должны мы слухом.
Пускай печали иль порок
Нам душу ржавчиной покрыли,
Пусть сожаленье иль упрек
Нас долго внутренно томили;
Но, духа вечного сыны,
Всегда воскреснуть мы властны.
Еще на счастье в жизни личной
Надежд я светлых не терял
И на него в хандре привычной
Я прав моих не отдавал.
Придет ли с свежею улыбкой
Оно когда навстречу мне,
Иль я признаюсь в тишине,
Что только был знаком с ошибкой?
Все это случай мне решит.
Быть может, жизнь мою тревожа,
Судьба мне бедствие сулит;
Но будет смерть моя похожа
На ясный вечер после гроз,
Улыбку мирную сквозь слез.
За стихотворное посланье
Меня, Грановский, не брани
И рифм плохое сочетанье
Ты терпеливо извини.
Мне нужен стих, когда тревожно
Пишу я робкие листы
Туда, куда меня мечты
Влекут мучительно и ложно.
Мне также нужен стих к тебе:
Душевный мир и сердца муки
В твоей душе нашли себе
Так странно родственные звуки,
Как будто свыше нам одна
Обоим жизнь была дана.
Мы одинаково здоровы
И одинаково больны,
И оба жребием сурово
Одной хандрой наделены.
Я радостно в твоем посланье
Прочел, что говорить со мной
Ты можешь только да с женой
О тайном внутреннем страданье.
Одно, что я в себе пеню,
Основу дружбы вашей вижу
(Хоть слабость глупую мою
Всегда бесплодно ненавижу):
То женски тихий, нежный нрав,
Не знаю, прав я иль неправ?
Одно пристрастье я с тобою
Питаю к Пушкину. И что ж?
С его больною стороною
Мы, может, дружны? Он похож
На нас болезненно. А может,
К нему у нас пристрастья нет,
А просто ни один поэт
Души так верно не тревожит,
Ведь не болезнь его печаль,
И порицать мы станем ныне -
Из современности - едва ль,
Что находили в нем святыней,
Чем наслаждались мы в тиши -
И грусть и свет его души!
А Таня! Милое созданье,
Поэта лучший идеал,
Не раз ему в пустом блужданье
Я воплощения искал, -
Так он мне близок! Но, признаться,
Я идеалов всех моих -
Хоть не могу отстать от них -
А стал ужасно как бояться.
Дано в числе мне божьих кар
То, что я вместе стар и молод,
Что сохранил я юный жар,
А жизнь навеяла мне холод...
Еще довольно скорби даст
Мне сей безвыходный контраст!
Как я живой бы речи снова
Хотел из уст твоих внимать
(Которые, чтоб молвить слово,
Ты странно любишь раскрывать)!
При этом я желал бы кстати
Созвучьем усладить хандру,
Тебя за чаем поутру
Заставши в ваточном халате,
Твоих волос увидеть тож
Хочу я грустное спаданье
(В чем на меня ты не похож,
И, несмотря на все старанье,
И сколько ты ни берегись,
Как Боткин, скоро будешь лыс).
Однако вижу: ямб усталый
Уж начинает, боже мой!
В строфе натянутой и вялой
Хромать измученной ногой.
Но я желаю на прощанье
Еще размеренной строкой
Тебя прижать к груди, друг мой,
И скорбно молвить: до свиданья!
Прощай! Ну! Кланяйся жене,
Будь здрав, не пьянствуй слишком много
И, вспоминая обо мне,
Суди меня не слишком строго,
Но, полный мира и любви,
Мой трудный путь благослови.
|
|
