| 
   
 Кондратий Рылеев«Димитрий Самозванец»
Дума
 
 | 
 Читавшим отечественную историю известен странный Лжедимитрий - Григорий Отрепьев. Повествуют, что он происходил из сословия детей боярских, несколько лет находился в Чудове монастыре иеродьяконом и был келейником у патриарха Иова. За беспорядочное поведение Отрепьев заслуживал наказание; он желал избежать сего и предался бегству. Долго скитаясь внутри России и переходя из монастыря в монастырь, наконец выехал в Польшу. Там он замыслил выдать себя царевичем Димитрием, сыном Иоанна Грозного, который умерщвлен был (в 1591 г.) в Угличе - как говорили - по проискам властолюбивого Годунова. Он начал разглашать выдуманные им обстоятельства мнимого своего спасения, привлек к себе толпу легковерных и, с помощию Сендомирского воеводы Юрия Мнишка, вторгся в отечество вооруженною рукою. Странное стечение обстоятельств благоприятствовало Отрепьеву: Годунов умер незапно, и на престоле российском воссел самозванец (1605 г.). Но торжество Отрепьева было недолговременно: явная преданность католицизму и терпимость иезуитов сделало его ненавистным в народе, а развратное поведение и дурное правление ускорили его падение. Князь Василий Шуйский (в 1606 г.) произвел заговор, возникло народное возмущение - и Лжедимитрия не стало. Явление сего самозванца, быстрые его успехи и странное стечение обстоятельств того времени составляют важную загадку в нашей истории. 
 | 
 | Чьи так дико блещут очи?
 Дыбом черный волос встал?
 Он страшится мрака ночи;
 Зрю - сверкнул в руке кинжал!..
 Вот идет... стоит... трепещет...
 Быстро бросился назад;
 И, как злой преступник, мещет
 Вдоль чертога робкий взгляд!
 
 Не убийца ль сокровенной,
 За Москву и за народ,
 Над стезею потаенной
 Самозванца стережет?..
 Вот к окну оборотился;
 Вдруг луны сребристый луч
 На чело к нему скатился
 Из-за мрачных, грозных туч.
 
 Что я зрю? То хищник власти
 Лжедимитрий там стоит;
 На лице пылают страсти;
 Трепеща, он говорит:
 "Там в чертогах кто-то бродит -
 Шорох - заскрыпела дверь!..
 И вот призрак чей-то входит...
 Это ты - Бориса дщерь!..
 
 О, молю! избавь от взгляда...
 Укоризною горя,
 Он вселяет муки ада
 В грудь преступного царя!..
 Но исчезла у порога;
 Это кто ж мелькнул и стал,
 Притаясь в углу чертога?..
 Это Шуйский!.. Я пропал!.."
 
 Так страдал злодей коварной
 В час спокойствия в Кремле;
 Проступал бесперестанно
 Пот холодный на челе.
 "Не укроюсь я от мщенья! -
 Он невнятно прошептал. -
 Для тирана нет спасенья:
 Друг ему - один кинжал!
 
 На престоле, иль на ложе.
 Иль в толпе на площади,
 Рано, поздно ли, но всё же
 Быть ему в моей груди!
 Прекращу свой век постылый;
 Мне наскучило страдать
 Во дворце, как средь могилы,
 И убийцу нажидать".
 
 Сталь нанес - она сверкнула -
 И преступный задрожал,
 Смерть тирана ужаснула:
 Выпал поднятый кинжал.
 "Не настало еще время, -
 Простонал он, - но придет,
 И несносной жизни бремя
 Тяжкой ношею спадет".
 
 Но как будто вдруг очнувшись:
 "Что свершить решился я? -
 Он воскликнул, ужаснувшись. -
 Нет! не погублю себя.
 Завтра ж, завтра всё разрушу,
 Завтра хлынет кровь рекой -
 И встревоженную душу
 Вновь порадует покой!
 
 Вместо праотцев закона
 Я введу закон римлян;
 Грозной местью гряну с трона
 В подозрительных граждан.
 И твоя падет на плахе,
 Буйный Шуйский, голова!
 И, дымясь в крови и прахе,
 Затрепещешь ты, Москва!"
 
 Смолк. Преступные надежды
 Удалили страх - и он
 Лег на пышный одр, и вежды
 Оковал тревожный сон.
 Вдруг среди безмолвья грянул
 Бой набата близ дворца,
 И тиран с одра воспрянул
 С смертной бледностью лица...
 
 Побежал и зрит у входа:
 Изо всех кремлевских врат
 Волны шумные народа,
 Ко дворцу стремясь, кипят.
 Вот приближились, напали;
 Храбрый Шуйский впереди -
 И сарматы побежали
 С хладным ужасом в груди.
 
 "Всё погибло! нет спасенья,
 Смерть прибежище одно!" -
 Рек тиран... еще мгновенье -
 И бросается в окно!
 Пал на камни, и, при стуках
 Сабель, копий и мечей,
 Жизнь окончил в страшных муках
 Нераскаянный злодей.
 
 
 
 | 
 |